«Нет задачи из человека сделать арт-объект»
«Нет задачи из человека сделать арт-объект»

«Нет задачи из человека сделать арт-объект»

Фотограф Катерина Скабардина сняла более 300 портретов современных поэтов, среди которых Дмитрий Быков, Захар Прилепин, Александр Щербина и Вера Павлова. Арт-проект под девизом «Чтобы город знал своих поэтов в лицо!» начался с Новосибирска, но постепенно разросся до всероссийского, а затем и международного уровня — в нем участвуют поэты из Китая, Италии, Эстонии, Финляндии и Беларуси. Прошло уже более 30 выставок, а в Новосибирске, Барнауле и Красноярске есть передвижные коллекции снимков, которые размещаются на культурных площадках в различных комбинациях. По словам поэтов, Катерина Скабардина умеет «находить точку сборки», «показывать изнанку на лицевой», «вытаскивать суть» и «схватывать нечто более важное, чем просто внешность». Автор проекта «Поэту по портрету» поделилась с журналом «Тезис» историями со съемок — как ей удавалось раскрепостить героев, чем поразили ее поэты и что именно она стремилась разглядеть в каждом из них.


Катерина Скабардина

О жанре

Стоит человек напротив тебя. Он робок, смущен — потому что «под прицелом». Студия, свет, фон, щелчки затвора. Поэты — люди-интроверты, и, как правило, им это чуждо. Ты как фотограф должна создать некий «туннель», где с одной стороны ты, с другой — фотографируемый, и чтобы, кроме общего вашего энергетического поля, ничего не было вокруг. Чтобы портрет получился, нужно «соединиться» с человеком, «законтачиться» так, чтобы он максимально тебе открылся, доверился.

Портрет — это результат взаимодействия. Это отображение того состояния, которым человек готов поделиться здесь и сейчас.

Формат проекта предполагает «парадно-выходной» портрет, который пригодится автору для публикаций в журналах, сборниках и соцсетях. При этом моя задача — показать его таким, каким он мне встретился: в какой был одежде, с каким настроением, с какой, в конце концов, прической. У меня нет задачи из человека сделать арт-объект.

Все мы особенные. У одних круглые лица, у других длинные носы, у третьих оттопыренные уши. И, конечно, фотограф должен в каждом увидеть именно его красоту, понять, в чем особенность именно его внешности. У кого-то совершенно потрясающей красоты руки могут быть, у кого-то профиль. В проекте всего два профиля, и они прекрасны.

Бывают, конечно, невероятно фотогеничные люди, как, например, петербургский поэт Павел Арсеньев. Когда он был у нас в Новосибирске на фестивале «Белое пятно», то заскочил в студию вместе с организатором со словами: «У нас семь минут! Семь минут!» Я говорю: «Тогда не раздеваемся!» И он как был в пальто, обмотанный шарфом, так и встал под портретную тарелку. Сделали несколько кадров — портрет получился шикарный.

Когда нас снимают, мы сначала что делаем? Отрабатываем привычные позы и те ракурсы, с которых сами себе нравимся. Но мы не модели, поэтому нас хватает минуты на три-пять попозировать. Потом человек устает, сбрасывает «маски» и остается таким, как есть, — ему становится интересно, что же будет дальше. В этот момент и происходит тот самый переход на новый уровень доверия — это очень здорово. Тогда получается #тотсамыйпортрет. Я говорю: «Все! Я нашла тебя!» Даже мурашки по спине идут. Потому что это волшебство.

павел арсеньев

О съемках

Обычно съемки проходили в студии два раза в месяц по три часа. Было примерно 12 человек, то есть в среднем на съемку одного портрета уходило 15 минут. Это очень-очень насыщенные 15 минут — настоящий тест-драйв для фотографа, потому что приходят люди, которые чаще всего тебя видят впервые в жизни.

Наверно, если записать на диктофон все, что я говорю во время съемки, будет очень смешная зарисовка. «Ты мой зайчик, мой котенок, рыбка моя, подбородочек наверх, а глазки вот сюда!» Кому-то это нравится, а кого-то бесит. Вставая под осветительные приборы, человек становится беззащитным — мне надо его очень сильно любить. Даже если я вижу его первый раз в жизни, мне надо направить на него «прожектор любви» — тогда он будет мне доверять.

Поэт и журналист Юрий Татаренко однажды задал мне вопрос: «Бывали ли у вас такие случаи, когда вы влюблялись в своих героев?» Я засмеялась: «Конечно! Все триста раз это было по любви». Ровно 15 минут фотограф Катерина Скабардина искренне любит того, кто перед ней.

Когда я снимаю, то в беседе стараюсь подмечать, есть ли у человека, допустим, повторяющийся жест или что-то подобное в мимике.

Если герой, например, всегда делает так: «Хм!» — и улыбается правым уголком рта, значит, для него это характерно. Это можно брать в работу, и знакомый, когда увидит его портрет, скажет: «Да это же Васькина ухмылочка!»

Почему я прошу поэтов читать стихи? Потому что, как правило, кадры, которые я делаю в процессе чтения стихов, — это то самое наблюдение за поведением человека, за его лицом, тот самый поиск типичного. Человек отвлекается на знакомое ему действие, и у меня есть возможность присмотреться, чтобы потом уже выстроить кадр и сказать ему, куда повернуть голову, куда посмотреть.

Не всегда есть возможность снимать студийно. На литературных фестивалях условия бывают совсем «походными». Например, летом 2019 года мне предложили стать партнером фестиваля «Петербургские мосты». Сбылась мечта! Поэтические чтения проходили на Малой Конюшенной. Я приехала осмотреться, где же я буду снимать. И поняла, что нигде. Что же делать? Решила осваивать дворы. Заглянула в ближайшую арку и обнаружила там укромное место с мягким светом, пригодное для съемки. Поэты шутили, что я собрала в питерской подворотне цвет современной поэзии.

Чем хорош фестиваль? Как правило, на такое событие приезжают хорошие поэты (то есть это определенный знак качества) из многих городов России и зарубежья. У меня появляется возможность значительно расширить географию проекта.

На сегодняшний день в проекте около 300 поэтов. Заметила ли я что-то общее между ними? Сложно сказать. Есть те, кто несет себя, как лайнер по морю. Есть лодочки, которые в осоке прячутся и потихоньку жизнь свою ведут. Есть люди чрезвычайной скромности. Есть те, кто, наоборот, очень любит славу, внимание, успех. Есть те, из кого слова не вытянешь. И те, кого в разговоре не остановить. Есть яркие люди. Есть сдержанные. Нет, пожалуй, их не объединяет ничего, кроме поэзии как способа осмысления своей жизни.

Штрихи к портрету

Одна из любимых моих историй связана с великолепным новосибирским поэтом Александром Ивановичем Денисенко. Мы познакомились на юбилее журнала «Сибирские огни». Александру Ивановичу на лацкан пиджака прикрутили медаль, после чего мы встретились лицом к лицу в холле филармонии (ГКЗ им. А. М. Каца). Передо мной стоял как будто бы пацан лет 11, которому почему-то под 70. Растерянный, счастливый, переполненный чувством восторга и стеснения — что-то волшебное с ним происходит! И от волнения он начинает говорить без остановки. Я понимаю, что у меня сейчас ни один кадр не получится, везде будет открытый рот, а мне надо уже его отпускать. Что делать? Подхожу, кладу ладони ему на плечи и говорю: «Александр Иванович, все хорошо. Я отойду, и вы только посмотрите на меня и все». Отхожу на несколько шагов назад, делаю три кадра. Александр Иванович выдыхает: «Фух!» Портрет получился.

Обычно поэты сами присылают мне три стихотворения, и для портрета я выбираю одно из них. В случае с Александром Ивановичем мне нужно было самой прочитать все его стихи и выбрать — в спешке мы не успели обменяться телефонами. Нашла в интернете, читаю, читаю, читаю и, когда прочитала уже все подборки, понимаю, что мне хочется еще, — это и есть критерий гениальности автора. В прошлом году наш Александр Иванович стал лауреатом литературной премии им. Н. Г. Гарина-Михайловского. Его портрет будет красоваться теперь на доске почета.

Портрет Александра Ивановича Денисенко я называю талисманом своего проекта. Он всегда располагается рядом с информационным стендом, открывающим экспозицию. Почему талисманом? Интересная вышла у нас с ним история, когда я готовила первую выставку проекта «Поэту по портрету». Разумеется, портрет Александра Ивановича в ней участвовал. Выставка располагалась в центре города, в торговом центре «Галерея «Новосибирск». На торжественном открытии поэт присутствовать не смог, но спустя несколько дней мы вместе ее посетили. И снова — совершенно неподдельная, детская радость и улыбка на лице моего спутника.

Потом мы присели за столик, и я говорю: «Александр Иванович, можете стихотворение мое посмотреть?» Я написала его накануне ночью. «Да, конечно, давай». Читает стихотворение. В нем финальным словом было «аминь», но я его опустила, потому что рифма угадывалась сама собой. «Катюша, — говорит Александр Иванович, — я приготовил тебе книжку в подарок. Долго думал, какую выбрать, и решил подарить тебе самую первую мою книжечку». Достает из сумки и протягивает мне. Как вы думаете, какое у нее название? «Аминь»! Это еще не все. «Катюша, такая замечательная выставка, но я не увидел у тебя журнала для отзывов», — продолжает он. «Точно, Александр Иванович, я как-то не подумала об этом…» — «А я подумал». Александр Иванович достает из сумки прямо-таки «гроссбух», огромный судовой журнал, и говорит: «Чтобы другие не стеснялись писать, я уже написал туда три отзыва разным почерком». Мне таких людей больше не встречалось в жизни: исключительной доброты, исключительной «настоящести».

александр денисенко

Самая мистическая история проекта произошла с портретом челябинца Виталия Олеговича Кальпиди — поэта, критика, издателя, автора энциклопедии «Уральская поэтическая школа». Я мечтала, что однажды познакомлюсь с «тем самым» Кальпиди, но мы, увы, нигде не пересекались. И тут его приглашают в наш город на фестиваль «Книжная Сибирь», куда он приезжает вместе с Мариной Волковой, культуртрегером из Екатеринбурга. С машиной, которая должна была его встречать, что-то случилось, и встретить гостя попросили меня. Так мы договорились о съемке. Марина Волкова напутствовала пожеланием, чтобы на портрете поэт был в пиджаке, очках и с улыбкой.

Мы приезжаем в студию и честно начинаем фотографировать пиджак, улыбку и очки. В разговоре он дает мне столько разного себя, что я не понимаю: где же «мой Кальпиди»? Где тот человек, которого я мечтала снять? Мне важно представить героя именно таким, каким его вижу я. До конца съемки остаются считанные минуты. Я говорю: «Так, а что у вас там под пиджаком?» Черная футболка. Это было идеально! У нас были черный фон и черная футболка. «Так, снимаем пиджак, снимаем очки, оставляем футболку и работаем, вы не против?» Виталий Олегович поддержал мою идею.

Знаете, бывает, когда чего-то очень сильно ждешь, долго боишься к этому подойти. Я сделала портреты всех, кого в то время наснимала, и поняла, что все: откладывать больше нельзя, надо садиться и делать.

В тот день в новосибирском театре «Старый дом» режиссер Сергей Федотов проводил открытую репетицию спектакля «Господа Головлевы». Федотов — режиссер-мистификатор, в чем журналисты и такие театралы, как я, могли убедиться: на пресс-конференции он взял чайную ложку, приставил ко лбу — и она не упала! Еще он затушил свечу, поднеся к пламени указательный палец. Повторить это пробовали многие, ни у кого не получилось.

Я попросила его оставить автограф на программке, он посмотрел на меня и написал: «Катерина, желаю мистики». Ну и пожелание, думаю я, непонятно, хорошее или плохое.

Приезжаю домой, все идут спать, а я сажусь за работу. Начинаю перелистывать все 67 портретов, которые получились в серии с Кальпиди. Листаю, листаю и понимаю, что ничего найти не могу: каждый портрет — какая-то его грань. Можно брать любой, и это будет в той или иной степени Кальпиди. Человек-калейдоскоп. Обычно я выбираю портрет довольно быстро — глаз наметан. А портреты Кальпиди я листала четыре часа.

Второй час ночи, надо бы уже закругляться. Вспоминаю напутствие Марины Владимировны про очки, улыбку и пиджак. Ладно, думаю, раз так, то возьму этот вариант. Выбираю подходящий под описание снимок, перетаскиваю в фотошоп, чтобы сделать ретушь, и понимаю, что в этот момент я себя предаю. Я сдалась, не смогла, не справилась. Начинаю делать ретушь — и тут у меня в доме вырубается свет. Экран компьютера гаснет. Естественно, ничего не сохранилось. А рядом программка лежит: «Желаю мистики!» Я пошла водички попила, свет включили. Сажусь, открываю опять свою программу, начинаю листать. И выбираю портрет из той серии, где Кальпиди в черной футболке: «Ну как я могла не видеть? Вот же он!» Какой он для меня? Я нашла слово, которое поставило все на свои места: «Неотвратимый!»

Я публикую портрет Кальпиди на страницах проекта, и мне приходит сообщение от Марины Волковой: «Катя, объясните, почему. Почему именно этот портрет?» Логичный вопрос. Я эту историю ей рассказываю. Когда я пишу слово «неотвратимый», Марина говорит: «Большое спасибо, что вы дали мне это слово. Для меня теперь все понятно». В скором времени Виталий Кальпиди стал лауреатом премии Андрея Белого в номинации «Литературные проекты», и этот портрет пригодился для публикаций новости в СМИ.

виталий кальпиди

Вспоминаю еще одну историю про волшебство, связанную с моим земляком — поэтом, лауреатом премии им. И. Ф. Анненского Станиславом Михайловым. Славу мы начали снимать в голубом свитере — растянутом, стареньком. Отработали этот образ, и тут он говорит: «Слушай, Кать, я не знал, пригодится это или нет, но давай ты посмотришь». И достает из рюкзака свернутую валиком рубашку насыщенного кумачового цвета. Я говорю: «Слав, ну переодевайся». Он надевает эту рубашку и становится красавцем необыкновенным! В процессе съемки что-то происходит и со Славой, и со мной — настолько сильное чувство синергии творчества, как будто клубочек между нами возникает, теплое-теплое, доброе-доброе чувство. Когда я понимаю, что мы все отработали, я сделала #тотсамыйпортрет, мы выдыхаем, наливаем чай. И Слава мне говорит: «Ты понимаешь, сейчас произошло чудо…» — «Почему?» — «Потому что я уже давно забыл, что такое быть мадьяром. Это было со мной много-много лет назад. Я думал, что тот Слава уже умер, а тут раз — и ты его достала!»

Бывают такие ключевые моменты, которые вытаскивают человека на другой уровень, как только он отдается потоку, начинает доверять. Я считаю, что это действительно счастье, когда видишь, как человек обретает новое ощущение самого себя.

«Приличный» портрет в голубом свитере мы решили поставить в проект, зато портрет в кумачовой распахнутой рубахе поэт поставил себе на аватарки, чему мы оба необычайно рады.

Историй очень много, практически о каждом герое проекта «Поэту по портрету» мне есть, что рассказать.

станислав михайлов

елена лапшина

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Поддержите Журнал «Тезис» на Patreon!

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ