28 февраля 2017 года Маша Горохова и Саша Кондратенко открыли это пространство как альтернативу студии «ByeByeBallet» (сейчас — «Part academy». На 2017 год «ByeByeBallet» был одним из центров современного танца в Петербурге, где преподавали очень техничный, физически сложный танец. — прим. Елены Погореловой). Насколько я понимаю (хотя мне сложно судить об их намерениях сейчас), они хотели работать с иностранными инвестициями и через них приглашать иностранных художников и педагогов. Например, на открытии был швейцарский художник-перформер Ян Марусич.

Искали преподавателей не техничного, а скорее перформативного современного танца

 Создателям студии хотелось делать менее конвенциональное искусство — танец, который был бы чуть дальше от модерна.  Они хотели, чтобы образовательная программа «Сдвига» отличалась от программы «ByeByeBallet»: Горохова и Кондратенко искали преподавателей не техничного, а скорее перформативного современного танца. Они позвали Олю Васильеву, Юлю Долгову и меня. Моя группа так и не набралась. На пару месяцев я потерял связь со «Сдвигом» и его основателями.

Тогда я работал в пространстве «Танцорам не входить» Марины Поднебесновой. Начались проблемы с помещением — Саша Кондратенко об этом узнал и пригласил нас переместиться с проектами и идеями в «Сдвиг». Мы стали показывать здесь свои работы — с мая 2017-го мы с Мариной стали полноценными со-кураторами «Сдвига». Состав со-кураторов менялся, и на сегодняшний день нас четверо: Антон Вдовиченко, Аня Кравченко, Маша Шешукова, Камиль Мустафаев.

Фото: Катя Помелова

В чем кураторы видят свою миссию

Аня Кравченко:

Миссия студии — быть постоянным местом, где можно изучать и создавать современный танец. Нам важно, что это место было вчера, есть сейчас и будет завтра.

В студии можно прочувствовать танец с разных сторон: cмотреть перформансы и спектакли, заниматься на регулярных классах у нас или наших коллег — опытных педагогов, которых мы приглашаем поделиться актуальным взглядом на танец, участвовать в джемах или практиковаться самостоятельно в часы, когда студия работает в режиме танцевального коворкинга.

Для нас студия — тоже возможность: это репетиционная база, где мы создаем свои танцевальные работы и куда приглашаем коллег создавать свои. Важно, что эта «база» не изолирована от контекста: репетиции часто смешиваются с классами, с танцевальным коворкингом, кто-то заходит к нам в процессе.

«Сдвиг» — это очень пористое пространство

Часто у нас арендуют зал люди, с которыми мы бы никогда не познакомились в других обстоятельствах. «Сдвиг» — это очень пористое пространство. Экономические условия его существования требуют этой «пористости»:  помещение в центре города должно быть нужно многим людям, чтобы себя окупать. 

Видео-портрет Ани Кравченко и ее класса «Земные радости». Автор: Глеб Неупокоев

Еще нам важно создавать виртуальное пространство, потому что то, чем мы занимаемся, интересует людей в разных местах, к нам часто приезжают коллеги из других городов (раньше — стран). В этом виртуальном пространстве мы можем оставаться с ними на связи. Так что студия — это уже и наш сайт, и паблики в соцсетях, и то, как наши работы, созданные здесь, оказываются на других площадках.

Мы работаем прозрачно, у нас нет иерархий. Есть определенные тенденции в том, кто какие обязанности берет на себя, но мы стремимся если не к горизонтальной, то точно не к вертикальной структуре. Примеров для такой модели работы нет, нам не у кого поучиться. Приходится учиться на своем опыте: экспериментальность здесь проявляется во всем. «Сдвиг» — крайне экспериментальный проект.

Кто входит в сообщество «Сдвига»

Камиль Мустафаев:

Чтобы понять, кто приходит в «Сдвиг», можно посмотреть на нас четверых и увидеть широкий спектр проявленностей, интересов, способов применения современного танца.

К нам приходят художники, дизайнеры, музыканты, офисные работники.  К нам приходят люди, которые ищут способ и инструменты, чтобы проявиться, хотя бы для самих себя, — чуть больше про себя узнать.  Это не только про анатомию — это про внимание, воображение, отношения с собой. Такие инструменты нужны каждому человеку, но какие-то профессии больше стимулируют к саморефлексии.

К нам часто приходят, чтобы отойти от рутины, тупика, чтобы заново вдохнуть что-то в свои отношения с танцем

Профессионалы, которые занимаются танцем, тоже приходят. В какие-то моменты появляется необходимость вдохновения, нового заряда, любви, энергии в танце. Экспериментальность, пористость, открытость нашей структуры способствует этому. К нам часто приходят, чтобы отойти от рутины, тупика, чтобы заново вдохнуть что-то в свои отношения с танцем.

Всякие разные танцы. Отрывок с репетиции перфоманса

Антон Вдовиченко:

Так сложилось, что к нам приходит много музыкантов. Может быть,  это нужно для баланса: если танц-художников слишком много, становится тесно, а так — музыканты и художники разбавляют друг друга.  Каждый из нас нашел своих музыкантов (правда, сейчас они все уехали). Часто наши музыканты даже не зарабатывали деньги своим творчеством, но помогали нам в создании работ.

Объем комьюнити можно понять по НОЧ’ам перформанса (серия культовых событий «Сдвига», симбиоз вечеринки и нескольких перформансов. — прим. Елены Погореловой). Комьюнити довольно большое, но оно по-разному себя проявляет: бывают периоды, когда оно лучше собирается (на НОЧ’ах, лабораториях), иногда оно рассеивается и приходит, например, к «Танц-концерту» или на те же «Cвободные отношения».

Самое яркое событие в студии

Камиль Мустафаев:

НОЧ’ перформанса. Сложно выделить что-то одно, это ведь собирательное событие. Для меня было важно то единение, совместность, которую я на них чувствовал. Такие моменты самые яркие.

Аня Кравченко:

Да, согласна. НОЧ’и перформанса были важной серией событий, которые многому нас научили и помогли собрать свою аудиторию. Первую НОЧ’ Антон проводил в июне 2017 года, еще в первом кураторском составе с Мариной Карповой. Вторую НОЧ’ мы курировали втроем — я, Антон и Камиль. Маша тогда была в команде приглашенных художников.

Это был длинный ночной концерт танцевальных работ, но мы старались объединять их в некое  общее действо: приглашали диджеев и видеохудожников, предлагали определенную последовательность, чтобы одна работа поддерживала или продолжала другую. 

И все это было о танце, погружало гостей в танец — можно было танцевать самим или смотреть как бы внезапно возникающие работы

За два года мы провели шесть таких мероприятий — в общей сложности в них участвовало около 80 танц-художников с коллективными и сольными работами. Художники были разные, работы тоже — это создавало очень пеструю атмосферу. И все это было о танце, погружало гостей в танец — можно было танцевать самим или смотреть как бы внезапно возникающие работы.

Для меня самой запоминающейся стала предпоследняя НОЧ’, которую мы провели летом 2019 года. Она получилась самой концептуально складной и убедительной для меня. Не то чтобы мы долго ее продумывали — как и прочие НОЧ’и, она сложилась спонтанно, но оказалась чуть более точной.

Другое важное коллективное событие — это показ лабораторий летом 2021 года.

Летние лаборатории 2021 года

Маша Шешукова:

У меня в голове тоже те летние лаборатории 2021 года. Это был четвертый выпуск лабораторий под названием «Танец без ума от себя». Сам формат возник зимой 2020-го, когда мы задумали интенсивную неделю танцевальной практики.

Помимо желания насыщенно проводить время с танцем, в этом был еще и экономический ход: в зале оставались свободные часы, не востребованные арендой, поэтому мы могли профинансировать их за счет сборов с лабораторий.  Формат лаборатории отличается от классов, мастерских или показов тем, что приглашает участников к познанию и переосмыслению танца в его различных аспектах.  Здесь мы не обещаем развития конкретных навыков, а предлагаем коллективный эксперимент, которым руководит ведущий.

Мы расширяли понятие танца через взаимодействие с их музыкой. Для меня это была проба проявленности, совместное переживание радости

Мы провели пять лабораторий: две зимних и три летних. Лаборатории лета 2021 года запомнились тем, что мы пересобрали идею ведения лабораторий. Каждый из нас — Антон, Аня, я — пригласил себе напарника — Таню Чижикову, Альбину Вахитову, Юлю Авраменко. В результате  шесть ведущих обозначили шесть самостоятельных лабораторий, при этом каждая пара ходила друг к другу на практику и давала фидбэк.  Камиль накопил большой медиа-архив — фото, видео, записи участников, интервью, подкасты, — которым мы до сих пор пользуемся.

Еще я подумала про джем на Новой сцене Александринского театра в 2021 году — «Точки резонанса». К тому моменту мы уже год проводили танцевальные джемы в студии, и нам захотелось вынести этот формат на зрителя — джем как способ «композировать» танцевальное произведение. Поскольку каждый из нас сотрудничает с музыкальными художниками, мы позвали их в соавторство: Тимофея Лавина (Дроож), Илью Селецкого, Антона Полубояринова, qb (Наталью Поплевскую и Артема Байметова). Мы расширяли понятие танца через взаимодействие с их музыкой. Для меня это была проба проявленности, совместное переживание радости.

Антон Вдовиченко:

Я подумал про новогодний джем 2021-2022. Это снова про единение с людьми.  На тот джем приехала Инна Фалькова из Харькова — такого больше не произойдет в ближайшие несколько лет. Это была другая эпоха.  Событие было радостное, но сейчас вспоминается по нерадостному поводу.

Было ощущение, что границ нет. Танц-концерты были примерно такими: художник из Эстонии, парень из России, дедушка из Америки

Вообще вспоминаются просто встречи, гости из Европы. К нам могли приехать художники из Эстонии, Америки за свой счет и просто жить с нами, помогать, танцевать. Было ощущение, что границ нет. Люди приезжали сами — как будто сосед к тебе зашел. Танц-концерты были примерно такими: художник из Эстонии, парень из России, дедушка из Америки.

Камиль Мустафаев:

Новогодний джем 2021-го стал праздником, квинтэссенцией почти всех событий и встреч, которые произошли в студии за год. Событийная плотность, всеобщая поддержка и танец, большой и разнообразный. В звуке, музыке, художественном взгляде, фото, проекциях и разговорах.  Когда мы все это собрали, то почувствовали, какой силой это может обладать — общество людей, влюбленных в искусство. 

Аня Кравченко:

Есть еще спектр событий, который никому не виден, — это классы и репетиции. Иногда понимаешь прямо на классе, что родилась новая работа или работа собралась, доделалась. Это тоже важные поворотные моменты, одновременно открытости и уединенности.

Почему интереснее работать на стыке дисциплин

Аня Кравченко:

 В моих работах часто сливаются танец и соматика, танец и музыка, танец и философия, танец и науки о человеке (антропология, например), танец и театр, танец и визуальное искусство.  Иногда книги вдохновляют меня.

Так, у нас была работа «Что вообще происходит?» с Мариной Шамовой и Валей Луценко. Во время перформанса мы читали книги, и в аффекте от их прочтения возникал танец. Это работа с книгами как с чем-то, что воздействует на меня, аффектирует меня, создает образы, которые вдохновляют танцевальный образ.

Аня Кравченко, Валя Луценко, Марина Шамова читают три философских текста: «Хора» Жака Деррида (1993), «Четвероякий объект» Грема Хармана (2010) , «Логика смысла» Жиля Делеза (1969).

Есть и другой способ:  я буквально перевожу книгу в партитуру, то есть использую слова, концепции, идеи как задачу для танца. 

Во время таких взаимодействий происходят открытия об уместности и необходимости танца. Часто встреча с другими дисциплинами помогает найти основания для танца и понять, почему танец — это что-то другое.

Все время обнаруживается попытка общества танец приручить. Встреча с другими дисциплинами дает понять, что танец прекрасен и важен в этой своей неприрученности

Большим вопросом остается размышление о месте танца в нашей стране. Есть ощущение, что настоящая ценность танца постоянно вымещается, контролируется стилем: танец должен быть такой, а не такой, в этом месте настоящий танец, а в этом — фальшивый. Все время обнаруживается попытка общества танец приручить. Встреча с другими дисциплинами дает понять, что танец прекрасен и важен в этой своей неприрученности.

Антон Вдовиченко. Фото: Стас Павленко

Антон Вдовиченко:

Для нас трансциплининарность — естественный симбиоз с людьми, которые готовы что-то менять. Нам в этом плане очень везет на людей и коллег.  Мы обмениваемся не только навыками, но и мышлением, взглядом на танец. 

Как удается совмещать несколько профессиональных идентичностей

Аня Кравченко:

В студии мы берем на себя разные профессиональные роли —  мы танцовщики, хореографы, педагоги, администраторы, продюсеры, кураторы, маркетологи, дизайнеры.  Иногда плохо удается совмещать все эти профессиональные идентичности. Но осознание того, почему мы берем на себя такие разные роли, дает стимул и интерес это делать и по-разному распределять их между собой: например, кто-то танцует в перформансе, а кто-то может помочь со светом или афишей. Так мы нарабатываем опыт совместной работы и обмена знаниями.

Со временем навыки развиваются во всех. Становится меньше слепых зон в том, как работает машинерия показа. Это интересная тенденция: раньше мне что-то было недоступно, я не могла без другого человека в них разобраться. Сейчас я приглашаю другого человека не потому, что я не знаю, как сделать, а потому, что хочу вместе подойти к работе.

Работы, вырастающие на почве личного интереса, более устойчивы, они формируют репертуар студии, их начинают приглашать на другие площадки

Пространство создается для того, чтобы другие люди к нам присоединились, даже если они не занимаются танцем непосредственно. Например, мы часто работаем с художником по свету Сашей Скрыпником. Он не ходит на наши классы, но он тоже часть комьюнити и разделяет наше мировоззрение. Это открывает другие возможности для контакта.  Художники и музыканты, с которыми мы сотрудничаем, начинают работу с нами на разных стадиях зрелости своей практики. Возможно, танец тоже становится инструментом или напарником в медиа (звук, свет, видео), в которых они развиваются. 

С одной стороны, мы вынуждены многое уметь сами. С другой — так мы обмениваемся навыками с другими, и это создает пространство свободы. Мы не можем заплатить большой гонорар художнику по свету, но он приходит к нам, потому что ему интересно.

Перфоманс Oh my God, you are so Russian. Фото: Стас Павленко

Так же и с нашими работами — мы начинаем создавать их без гонорара. Работы, вырастающие на почве личного интереса, более устойчивы, они формируют репертуар студии, их начинают приглашать на другие площадки. Не факт, что такие работы окупятся, но они приносят необходимый опыт.

Никто из нас не учился непосредственно на куратора. Но за четыре года совместной работы в студии у нас набралось портфолио — почти бакалавриат

Многостаночность и понимание, что мы не все можем делать сами, по-разному связывает нас между собой и с другими людьми. Иногда прикольно начать делать что-то, чего ты не умеешь, разобраться в этом и потом сделать совсем иначе, чем сделал бы профессионал. Так мы даем себе возможность зайти в любую сферу с неинституциональной стороны. Например, никто из нас не учился непосредственно на куратора. Но за четыре года совместной работы в студии у нас набралось портфолио — почти бакалавриат.

С какими сложностями столкнулись внутри «Сдвига»

Маша Шешукова:

Сегодня сложно все. Наша аудитория частично уехала. Мы уже двигались с прогрессией и продолжаем думать с прогрессией, но надо отшагнуть назад и пересобрать опыт.  Когда ты что-то собираешь, оно должно настояться, чтобы потом можно было двигаться с прогрессией. Мы пропустили или, вернее сказать, быстро прошли этот период настаивания из-за внешних обстоятельств и шагаем дальше, не успев насладиться. 

Конечно, мы наслаждаемся тем, что делаем, но как бы на ходу. Так что, возможно, самое сложное — находить место, чтобы остановиться, оглядеться по сторонам и только потом двигаться дальше. Сейчас сложно пересобирать опыт, каждый раз задавать новые вопросы себе и аудитории, позволить себе сегодня отвечать одно, а завтра поменять мнение.

Старые схемы не работают, так как часть аудитории уехала

Нам приходится заново учиться формулировать приглашение так, чтобы люди приходили в студию. Старые схемы не работают, так как часть аудитории уехала. И это самое интересное, надо сказать, потому что это дает возможность танцу, «Сдвигу» и всему сообществу стать более проявленными. А для этого надо учиться договариваться.

Видео-портрет Маши Шешуковой и ее класса «Уроки танцев». Автор: Глеб Неупокоев

Камиль Мустафаев:

Стоит сказать о том, как мы выстраиваем коммуникацию между кураторами.  Одна из самых сложных вещей в работе — оставаться все время отзывчивыми, внимательными, готовыми к изменениям,  быть на связи, в соприкосновении не только с собой, но и друг с другом. Между нами как кураторами очень тесная связь, которая все время проходит проверку на актуальность и жизнеспособность.

Изменчивая среда схожа с тем, что происходит в танце. Нет возможности остановиться и замереть

Мы сталкиваемся с новыми проблемами — изменчивая среда схожа с тем, что происходит в танце. Нет возможности остановиться и замереть. Напарничество всегда куда-то движется, и в этом требуется внимание — чтобы не отстать, не отвалиться. Мы идем вместе, и если кто-то начинает замирать, это усложняет общий путь. Мы стараемся держать внимание в общем тонусе.

Когда кто-то отстает, нас спасает разговор. Я лично учусь говорить, проговаривать. Мне часто кажется, что я достиг успеха, а потом оказывается, что многое не проявлено. Важно быть ясным в такой коллективности. Чем больше ясности, тем легче куда-то двигаться.

Антон Вдовиченко:

Есть технический момент — наше стремление к горизонтальности. Много лет в творческом сообществе говорят об этом  Обычно про горизонтальные рабочие структуры говорят что-то плохое: кого-то не слушают, кому-то плохо и некомфортно, все работают на эгоистических началах. 

Студия — общее детище, поэтому когда кто-то что-то недодает, устал, когда мы что-то не проговорили, мы сразу стараемся это исправить

Мы за несколько лет поняли, что горизонтальность для нас — активная позиция. Нам никто не помогает, кроме нас самих, поэтому нам очень важно находиться в активной позиции. Студия — общее детище, поэтому когда кто-то что-то недодает, устал, когда мы что-то не проговорили, мы сразу стараемся это исправить.

Раз в неделю мы встречаемся на обсуждение планов и расписания; у нас есть дежурные на неделю, которые отвечают за простые вопросы, посты, уборку, мероприятия; есть встречи для обсуждения программы и целей. У нас есть свои танцевальные работы, мы хотим их показывать и должны договориться о том, кто когда хочет или не хочет что-то делать, когда есть несколько работ для показа.

Фото: Вася Ждамиров

Есть общая договоренность и понимание, что мы занимаемся не только собой. Мы все время находим возможность кем-то заняться, как бы это ни было тяжело:  то мы придумываем танц-концерты, то НОЧ’и, то резиденции, чтобы люди создавали свои работы. 

Есть обвинения, что мы здесь очень закрыты, мы их не всегда понимаем, но прислушиваемся: стараемся создать поводы для встречи с другими художниками. При этом есть общая позиция: мы ждем предложений от других людей, мы открыты. У нас нет возможности кем-то сильно заниматься, но если люди хотят, мы это чувствуем. Если у нас есть взаимный интерес, мы всегда готовы к обмену, поддержке временем, вниманием, съемкой, заботой.

Все:

Мы не избегаем конфликтов. Все как в жизни.

Чем приходится жертвовать

Маша Шешукова:

Мне нравится думать, что ты ничем не жертвуешь, а просто выбираешь. Что-то остается, таким образом, в слепой зоне. Мы, например, жертвуем отдыхом, если уж говорить в таких терминах. Но в целом студия — это наоборот польза: выбор в пользу.  Студия учит нас выбирать в пользу себя: выбирать здоровье, преобразовывать быт. Я бы говорила в терминах «выбор» вместо «жертвы». 

Камиль Мустафаев:

Это очень связано с коммуникацией. Когда из-за большой усталости я начинаю мыслить в терминах жертвенности, тогда я и выпадаю, отстаю от процесса. Тут-то и может возникнуть конфликт.

Позиция жертвы очень пассивна, если рассматривать ее в рамках коллективности. Выбор — активная позиция. Я выбираю и иду навстречу коммуникации. Тогда я могу продолжать общаться на равных.

Фото: Камиль Мустафаев

Маша Шешукова:

Есть еще момент — мы многое упускаем из-за студии. Если и можно студию в чем-то обвинить, то в этом. Конечно, это не прямое обвинение, просто  мы все заняты здесь, а значит, упускаем то, что происходит вне этих стен. Понадобилось время, чтобы принять, что у нас есть выбор смотреть вовнутрь.  Сейчас появляется понимание, как выбирать: отходить, смотреть по сторонам, наблюдать, кто что делает. Это уже необходимость.

Так и начались дежурства — сейчас мы делим обязанности, чтобы кто-то мог заняться другими проектами или просто отдохнуть

Студия не может работать, замыкаясь только вовнутрь. Тенденция приглашать сюда других (художников, педагогов, зрителей) всегда была, но мы плохо совмещали это с собственной занятостью: мы здесь 24/7, утром репетиции, вечером классы. Сейчас мы учимся пересобирать время и замечать, как упускаем из виду другое. Мы можем пропустить это другое, а можем и подхватить, сходить посмотреть. Собственно, так и начались дежурства — сейчас мы делим обязанности, чтобы кто-то мог заняться другими проектами или просто отдохнуть.

Антон Вдовиченко:

 Иногда я замечаю, что больше устаю, потому что сосредоточен на себе, а иногда я чувствую, что не уделил внимания себе.  Рецепт от усталости: искать радость, как бы банально это ни звучало, но и не переставать учиться у себя и других. Аня сказала, что учиться не у кого, но мы можем учиться друг у друга.

Мы пришли на защиту проекта и сидели, как родители на выпускном своих детей. Чувствовали себя так, будто наш ребенок читает лучшее стихотворение в мире

Еще мне сильно помогает не уставать удовлетворение от сделанного: когда получилось хорошее мероприятие, к нам пришли люди, сказали добрые слова. Недавно мы были на экзамене нашей подруги Даши Шевыренковой, которая училась на программе по коммуникационному дизайну в ВШЭ. Для диплома она сделала айдентику «Сдвига». Мы пришли на защиту проекта и сидели, как родители на выпускном своих детей. Чувствовали себя так, будто наш ребенок читает лучшее стихотворение в мире.

И, наконец, нужно уметь планировать, в том числе отдых. Раньше у нас были месяцы, когда мы работали ежедневно. Теперь учимся планировать отдых и не занимать свои выходные работой.  Сейчас, как Маша говорит, «период усилия». Мы привыкли, что периоды усилия чередуются с моментами, когда становится полегче.  Мы еще не вошли в фазу «полегче», поэтому можем быть более раздраженными, расстроенными. Мы многое уже проходили и знаем, что все имеет свойство заканчиваться. Сложный период закончится, а мы — нет.

Фото: Камиль Мустафаев

В целом, не уставать не получается. Но можно научиться с этим обращаться. На банальном уровне: понимать, когда нужно поспать, когда отменить мероприятие, кем вдохновиться, пить витамины, танцевать, заниматься любовью, ездить на природу.

Что составляет символический капитал

Антон Вдовиченко:

 В феврале-марте 2022-го было много самообесценивания и вопросов к себе: зачем я этим занимаюсь, кому это нужно.  Но мы накопили большой символический капитал, который помог не отречься от себя и своей деятельности. У «Сдвига» есть «домашнесть», забота обо всех, кто приходит сюда. Это не про альтруизм, а про наши потребности. Мы ответственны за людей: пока нам есть, с кем и чем обмениваться, мы остаемся.

Аня Кравченко:

Мы все ощущали угрозу, нависшую над нами, но нам было — и все еще есть — что терять. Поэтому мы не уехали в 2022 году. Нам тоже страшно, тоже не хочется в этом находиться, но  возможность продолжать работать так, как мы работали, накопленная ценность, очень удерживает и поддерживает. 

Камиль Мустафаев:

Какие-то люди остались. И мы — их возможность не сидеть дома, а встречаться. Студия — это место встреч и для нас, и для сообщества.

Какой опыт хочется передать

Аня Кравченко:

Не бойтесь снимать обувь в незнакомом месте и смотреть на себя со стороны. Не бойтесь оказаться близко с другими людьми в непривычных для вас условиях.

Маша Шешукова:

Дайте себе время, чтобы понять увиденное на показах, услышанное или прожитое на практических занятиях. Я знаю, что многие не приходят, потому что боятся, что не поймут в ту же секунду, когда им пришла информация.  Я бы сравнила это с сообщением: вам пришло уведомление, но вы не открываете мессенджер и не читаете сообщение сразу. Пусть показ или класс в «Сдвиге» станет таким уведомлением,  и, может, через год или два вы это примените. Польза от танца накопительная. Вы не почувствуете эффект сразу.

Фото: Камиль Мустафаев

Возвращаясь к вопросу про обувь, хочется возродить традицию носить в театр красивую сменную обувь, наряжаться. Наши последние работы способствуют этому. Да, мы театральная площадка, и да, это тоже танец.

Камиль Мустафаев:

«Сдвиг» — это пространство, где можно не бояться выглядеть глупо, эмоционально, чувствительно, открыто, без ботинок. Это разрешение быть разным по отношению к себе. Однажды мне написали на день рождения: «Ничего не бойся». С тех пор это послание мне очень помогает.  Это дает много сил, вдохновения и энергии, чтобы продолжать узнавать себя и удивляться. 

Маша Шешукова:

Не бойтесь негатива. Если вам не понравится — это тоже нормально. Необязательно всегда стремиться к позитивному опыту. Многие не приходят, потому что непонимание связано с негативом: мол, это значит, что они плохие зрители, глупые и не такие, а я как художница тоже плохая, потому что поставила их в такую ситуацию. Я призываю этого не бояться и иногда позволять себе позлиться на то, что вы увидели.

Антон Вдовиченко:

Сейчас подходящее время для активного выбора. Если вы не хотите потом оказаться в пустыне, где только балет и шоу-танцы, то вы как зрители должны поддержать нас в том числе. Например, сейчас мы приглашаем вас поддержать вниманием проект «Танец без ума от себя», который мы мечтаем превратить в фестиваль.

Когда вы приходите слушать экспериментальную музыку, смотреть современный танец, вы делаете выбор в пользу возможности выбора в будущем

Бойтесь, что у вас не будет выбора. Когда вы приходите слушать экспериментальную музыку, смотреть современный танец, вы делаете выбор в пользу возможности выбора в будущем. Это не только про нас. Таких мест много. И часть из них уже закрылась. Пока мы живем в капитализме, мы платим за то, что нас окружает, и платим не только деньгами, но и своим выбором.

Фото: Катя Помелова