Лидия Порохня
29 ноября 2023
«Когда я туго затягиваю пояс, я сразу как-то выпрямляюсь»
В междуречье Иртыша и Оби, на большой территории, что зовется Васюганьем, находятся два села, давно привлекающие фольклористов, — Платоновка и Бергуль. Здесь сохранились традиции старообрядцев-кержаков, которые пришли в Васюганье в начале ХХ века с территории нынешних Латвии, Литвы и Беларуси, куда их предки когда-то пришли с Русского Севера. Этномузыколог Нина Вагайцева считает, что, несмотря на популярность, многие данные о песенной традиции Васюганья разрознены и отрывочны. По материалам предыдущих экспедиций и своей собственной она изучила музыкально-стилевые особенности лирических песен этих сел.
Параллельно Нина ведет блог о традиционной культуре и своей жизни, в которой так много подтверждений её мысли: старинным традициям в современном мире место не только в научных работах или на специальных мероприятиях, но и в повседневности. Это интервью о фольклоре на сцене, в науке и жизни: тогда и сейчас. И, конечно, о большой любви к своему делу.
В рубрике «Я исследую» мы публикуем интервью молодых ученых от первого лица.
От подросткового интереса к делу жизни
Будто за ручку провели — я всегда так отвечала на вопрос, как я попала в этномузыкологию.
Я точно знала, что мне надо в фольклор. Но сначала я пошла в музыкальный колледж в Новосибирске, на дирижерско-хоровое отделение — просто ради хорошей музыкальной базы. Потом я узнала, что можно поступить в петербургскую консерваторию, не окончив среднее образование. Раньше так нельзя было сделать.
Для поступления нужно сдать экзамены по теории музыки, специальности и пройти собеседование. Я расшифровывала народную песню нотами на слух, на следующий день должна была её исполнить, ответить на вопросы о традиционной культуре и определить по видеофрагменту из экспедиции, что показано исполнителями и к какому региону относится традиция.
C 8 лет я начала петь в фольклорных ансамблях, которыми руководила Любовь Викторовна Суровяк — моя фольклорная «мать»
Петербургская кафедра этномузыкологии открылась первой в России. Ее основателем стал Анатолий Михайлович Мехнецов (российский ученый-этномузыколог — прим. автора). Сейчас народную музыку изучают в разных городах, но кафедра этномузыкологии Санкт-Петербургской консерватории — один из крупнейших исследовательских центров страны.
Раньше существовало региональное разделение: например, Питер очень долго изучал Псковскую область и Северо-Запад, Москва — центральную Россию и юг. Сейчас студенты поступают из разных мест и стараются изучать свое. Например, на кафедре учились студенты из Осетии, сейчас учатся много девочек из Удмуртии, одна девочка-шведка — все они на госэкзамене будут делать программу по фольклору родных регионов. Кафедра выработала такую систему работы с музыкальным материалом, что ее можно применить к любой традиции.
Нина Вагайцева и Светлана Берг исполняют лирическую песню «Размолодчики дружки» села Бергуль Северного района Новосибирской области. Гала-концерт II Всероссийского конкурса традиционной русской песни памяти О. В. Трушиной, Москва, 29 ноября 2020 года
Я еще не знала, что поступлю, но уже знала, что буду писать диплом именно по традиции старообрядцев Васюганья. Мои родители не фольклористы, но мама меня с детства водила в храм, который посещало много людей из фольклорного движения. В Новосибирске на тот момент оно было очень сильным. Так, с 8 лет я начала петь в фольклорных ансамблях, которыми руководила Любовь Викторовна Суровяк — моя фольклорная «мать». Мои учителя в течение многих лет ездили в Бергуль, чтобы записывать традиционных исполнителей и учиться от них стилю, характерному для традиции.
Сейчас я понимаю, что это довольно счастливый пример плавного развития из подросткового интереса к делу жизни. Старательная работа, которая привела меня в науку, никогда работой не ощущалась. Это была игра полного сил подростка. Да и я очень большая лентяйка, я не делаю то, что мне не нравится.
Что такое стиль и «Где у вас здесь старенькие бабушки обитают?»
«Стиль — это своеобразие типического» — есть такая умная фраза от Анатолия Михайловича Мехнецова. Существует набор особенностей, которые характерны именно для изучаемой традиции. Если мы переедем в другую область, этот набор будет изменен.
Через лирические песни можно изучать весь песенный стиль сел Платоновка и Бергуль
Возьмем, например, жанровый состав: каких жанров больше, каких меньше, какие из этих жанров более развиты и как друг на друга влияют? Каковы особенности исполнения песен (это моя любимая тема)? То есть как извлекается звук, какие есть финтифлюшки, которые исполнители добавляют? Если углубляться в теорию, это строение самих песен, ритмический рисунок, ладовый состав. В дипломе я рассматриваю стиль именно лирических песен — по причине того, что они оказываются ведущим жанром для традиции. Через лирические песни можно изучать весь песенный стиль сел Платоновка и Бергуль.
Если мои преподаватели, долго изучавшие эти села, приходили на еще неизведанную почву и им нужно было объяснить бабушке, что они никакие не мошенники, войти к ней в доверие (иногда приходилось неделю на огороде работать!), то в нашем случае все гораздо легче, потому что люди уже более-менее привыкли. Сейчас мы чаще всего договариваемся через Дома культуры, чтобы «свои люди» объяснили бабушкам, что к ним домой придут люди из петербургской консерватории.
Ансамбль села Бергуль Северного района Новосибирской области. Фото из архива районного Дома культуры, с. Северное
Помимо того что мы записываем песни, мы расспрашиваем про контекст исполнения, особенности костюма, быта и обрядов. В бергульской экспедиции это было легко, потому что наших педагогов там хорошо знают. Мы полностью восстановили последовательность крестильного, свадебного и похоронного обрядов.
В Бергуль мы с друзьями ездили сами по себе, своими силами, а от консерватории мы обычно ездим организованно, это наша летняя полевая практика. Так, я два года ездила в Курганскую область. Несмотря на то что уральское направление развивается у нас примерно с 2013 года, бывали ситуации, когда мы приезжали в маленькое село, где никого не знали и буквально спрашивали у прохожих, где здесь у них старенькие бабушки обитают. Да, такое тоже было.
Тонкости коммуникации и самые впечатляющие этнографические открытия
Как войти в доверие? Я помню свою первую экспедицию, где состав был я и два бородатых мужика — руководитель экспедиции и старшекурсник-водитель. Ребята очень сильно переживали, что я не смогу поехать, потому что если к бабушке в дом будут ломиться два бородатых мужика… Я в такие моменты работала улыбочкой, ну такая девочка-девочка.
Это такая проверка на «свой — чужой». Неизвестные люди приходят к тебе извне, как будто из другого мира. «Выпьет — значит, свой»
Очень забавны ситуации, когда пытаются напоить. На мой взгляд, это такая проверка на «свой — чужой», потому что в нашем мифологическом сознании всегда есть разделение на наш мир и иной, и неизвестные люди приходят к тебе извне, как будто из другого мира. «Выпьет — значит, свой». У нас один парень совсем не пил, а второй был за рулем, поэтому все наливалось мне. Это действительно очень располагает. Иногда такие суровые на тебя смотрят, а когда уже за стол сядем, тогда все нормально идет, хочется еще раз камеру достать и снова на четыре часа засесть.
В Курганской области есть село Яутла, где нам старообрядцы рассказывали про свадебный элемент, аналогов которому я нигде не встречала. Возможно, надо еще поискать, но чаще всего в свадебном обряде много элементов из региона в регион повторяются, а этот нет.
Берут, значит, девочку лет пятнадцати. Солому на пол стелят и ее туда валят. Какой-нибудь мужик покрепче над ней становится в планку, так, чтобы висеть над ней и не касаться, а все остальные мужчины, которые есть на этом пиру, гурьбой на него наваливаются. Он должен выдержать этот вес, чтобы на нее не упасть. Что это такое? Мне кажется, здесь в агрессивной форме показываются отношения, принятые в общине. Вспомнила самое обычное поведение на вечёрке (посиделки в осенне-зимнее время у славян. — прим. автора), как себя должны вести парень и девушка: парень должен уметь вести в танце, у него должны быть силы, чтобы вести, а девочка наоборот должна уметь расслабиться, довериться.
Нина Вагайцева и Светлана Берг исполняют лирическую песню «Долинушка» села Яутла Шатровского района Курганской области. Видео и звук: Юра Юров
С другой стороны, есть идеал, а есть реальная жизнь. В селе Первокаменка Алтайского края была ситуация, что девочка с самой ранней юности пела в мужском составе, с папой, с дядьями. Пела всегда верхние голоса, но при этом, когда ее записывали уже бабушкой, у нее была очень мужская манера пения. Она не считалась какой-то неправильной, все было нормально.
Еще откровением для меня было, когда мы в последней нашей экспедиции записывали заговоры. Я с рождения воспитана в православной вере. Мне мама объясняла, что колдовство — это грех. У людей, живущих в традиционной культуре, совершенно другое восприятие.
Мне все детство говорили, что если человек «тяжело умирает», то он колдун или колдунья. Почему? Потому что считается, что в нем нечистая сила, которую надо передать кому-то
Мы записываем в старообрядческой деревне, там очень набожная бабулечка, везде иконы у нее. И вот она рассказывает, что была у них женщина, молитвенница, людей-то лечила, молитовки читала, но вот… умирала тяжело. Мне все детство говорили, что если человек «тяжело умирает», то он колдун или колдунья. Почему? Потому что считается, что в нем нечистая сила, которую надо передать кому-то, чтобы этот грех не прекращался и тогда он или она сможет спокойно умереть. Я ей задаю вопрос: «А почему она тяжело умирала?» И что мне говорит эта бабуля? «Ну как же, дар такой божий и его не передать никому!» У меня тогда сломался мозг.
Вагайцево, Вага, Вагай и история семьи
Мне повезло. Моя прабабушка, когда мама была маленькая, сажала ее на колени со словами: «Вот, Люся, садись, сейчас буду тебе про старую жизнь рассказывать». И рассказывала всякие жизненные истории, про свою бабушку, например, поэтому у нас в семье сохранились истории о жизни предков. Раньше из-за учебы не хватало времени, а сейчас я хочу заняться этим уже основательно, смотреть в архивах. Некоторые ветви у нас доходят до седьмого колена, но там чаще всего известно только имя. Так, с одной стороны у меня есть Иосиф — Иосиф и все.
Хочется соединить это с моими этнографическими знаниями, потому что у меня все в Новосибирской области осели, в селах, которые я знаю. С Платоновки и Бергуля никого нет, хотя есть связка с переселением: по маминой линии тоже очень много переселенцев — с Украины, Беларуси и Поволжья.
По питерскому архиву знаю, что самые частые обращения связаны с желанием получить в семейное пользование записи своей семьи
В Новосибирске есть архив. Хочется, узнав конкретные точки, прийти туда и, может быть, даже послушать кого-то из моих родственников — у нас многое записывалось. По питерскому архиву (имеется в виду Архив фольклорно-этнографического центра им. А. М. Мехнецова. — прим. автора) знаю, что самые частые обращения связаны с желанием получить в семейное пользование записи своей семьи. Сейчас очень боятся неправильных публикаций, поэтому если ты хочешь получить запись своей бабушки, с тебя десять раз клятву возьмут, что ты это никуда не выложишь.
Над происхождением своей фамилии я долго думала. Есть село Вагайцево в Новосибирской области, но это явно село по фамилии названо. Мы предполагаем, что это от реки Вагай. Да, есть такая река в Тюменской области, а еще есть река Вага в Архангельской. Но что там откуда, я не знаю. Надо копать.
Фольклор на сцене и в театре: «клюква» и поиск новых форматов
Помню, в школе я чувствовала себя немножко неформалом и изгоем из-за того, что мое увлечение традиционной культурой не понимали. Однажды в Новосибирске вместе с классом я пошла в театр на постановку Распутина «Последний срок»: современная деревня ХХ века, главная героиня — бабушка. Она сажает свою дочку рядом и объясняет: «Вот, значит, когда меня похоронят, ты вот так вот по мне причитай». И начинает причитать какими-то формулами традиционными, вроде «белая ты моя лебедушка». Я сижу в оцепенении, потому что понимаю, что это мое и в театре, а не в привычной среде фольклористов. Тогда для меня это было очень важно.
Мы приходим к тому, что фольклор в жизни — нечто гораздо более настоящее, а сцена ограничивает и искажает
Сейчас я хочу связать себя с театром. Может быть, на мой выбор повлиял тот самый спектакль. Говорить, что я по сути всю жизнь занимаюсь театром, неправильно. Да, долгое время фольклорное сообщество было вынуждено жить на сцене, но сцена не всегда про театр. Теперь мы приходим к тому, что фольклор в жизни — нечто гораздо более настоящее, а сцена ограничивает и искажает.
Сценический формат не исчезнет до конца, да это и не нужно, но для нас гораздо важнее, когда мы сами внутри себя и зрители, если они есть, включены в торжество. Сегодня много театральных практик, которые включают зрителя в процесс, и они мне нравятся, потому что такой формат ближе к традиционной ситуации.
Танцтеатр «Рубеж». Хореограф: Денис Рублев и rubezh.theatre. Исполнители: Мария Козлова, Алисия Вайнберг, Нина Вагайцева. Музыка: Андрей Бакун, Нина Вагайцева
Хочется быть научным консультантом, помогать режиссерской среде повышать качество музыкального материала, углубляться в музыку конкретного региона, о котором идет речь в постановке. Плюс хочется самой создавать необычные форматы, что-то перформативное, связанное с традиционной культурой, потому что, мне кажется, это один из лучших способов показать современному сообществу, что такое народная культура. Не через концертик в ДК, на который еще загнать надо, а через что-то актуальное и трендовое.
Почему у русских людей родной народный танец часто вызывает отторжение, стыд? Потому что они чувствуют, что все это ненастоящее, «клюква», это не может быть жизнью
В 1980-е годы, на волне интереса к аутентичному фольклору, выстрелил формат фольклора на сцене. Было необычно, что люди выходят и без какой-либо обработки поют «деревенскими» голосами. До этого существовал формат народных хоров, которые показывали сценический вариант, часто обобщенный и выверенный настолько, что оказывался совсем непохожим на то, что действительно бытовало в деревенской жизни.
А ведь почему у русских людей родной народный танец часто вызывает отторжение, стыд? Потому что они чувствуют, что все это ненастоящее, «клюква», это не может быть жизнью. Вот уже 40 лет формат «настоящего фольклора» на сцене никак не меняется. В фольклорном сообществе мы понимаем, что это изжило себя, но новых форматов все еще очень мало. Хочется фольклорному сообществу тоже помочь через свои новые знания.
Недавно на меня вышел камерный театр «Ерундопель». В феврале я выложила ролик, где я пою такую простенькую, веселенькую песню на подъемнике (ездила кататься на лыжах), и она им в душу запала. Они эту песню включили в спектакль и попросили меня, чтобы я их научила традиционному пению. До этого я уже три года преподавала традиционное пение вместе с моей подругой, именно для взрослых. В Питере очень много подобных кружков для детей, а взрослым часто некуда прийти.
Народное пение и его потенциальное будущее
Народная песня очень близка к речи, но к речи деревенской, когда человек говорит громко, поставленным голосом и потому ему почти не нужно настраиваться на эту манеру звучания. А мы — городские. Нам нужно сначала найти этот наш нормальный громкий звук, в котором мы можем хорошо говорить. Особенно сложно тем, кому в детстве запрещали громко плакать. Нет, понятно, у деревенских людей тоже были комплексы, но по поводу речи их было куда меньше. Они жили на открытом воздухе, им нужно было говорить громче.
Массовость создает впечатление, что там все большие музыканты. Потом ты понимаешь принцип: ты как будто говоришь, просто громко и немножко растягивая
Бывает такое, что когда люди вступают в чат наших занятий, мы скидываем видео (с пением участников, которые регулярно ходят, — прим. автора), и они еще по полгода сидят и боятся приходить, потому что эта массовость создает впечатление, что там все большие музыканты. Потом ты понимаешь принцип: ты как будто говоришь, просто громко и немножко растягивая.
Мое мышление отличается от мышления академических музыкантов — оно уже немножко как у тех бабушек, что я изучала. Например, в селе Бергуль исполнители чуть завышают верхний голос. Мы с девочками начали песню учить, и я думаю: почему у нас не сходится по строю? Просто девочки поют правильно, по выверенным тонам, а я завышаю, и по идее все за мной должны идти. Для меня это такой показатель, что я, возможно, сильно погрузилась в традицию.
Нина Вагайцева в воссозданном традиционном костюме сел Бергуль и Платоновка Северного района Новосибирской области
Сейчас сообщество только-только начинает понимать, что свою жизнь и фольклор не всегда надо разделять, что необязательно приходить на вечёрку без традиционного костюма и что внутри песни можно импровизировать. Это далеко не для всех, и я понимаю, что сама я научилась это делать, благодаря консерватории. Это когда ты в уже заданных рамках одной традиции создаешь мелодические ходы, характерные именно для нее. Следующий этап — это когда музыка в тебе начнет действительно жить, тогда можно будет говорить о сочинительстве новых произведений по законам традиции. Мне кажется, в далекой перспективе это возможно, если больше людей будут этим заниматься.
Минусы свободы и образа русской девочки и плюсы традиционной культуры
В 1990-е годы одновременно с аутентичным фольклором большое развитие получило направление неоязычества. У меня уже есть чуйка, мне такие люди неинтересны, но на мой образ «русской» девочки клюют парни, ищущие себе жену, с которой они вместе будут молиться Ярилу, — в какой-то момент я даже перестала на свидания ходить. Еще помню, сшила себе платье в винтажном стиле. А он: «У тебя такое обережное русское платье!» И я: «Господи, где ты здесь увидел обереги и русское?» И это свидание превращается в лекцию.
В своем блоге я стараюсь максимально рассказывать про традиционную культуру и про то, зачем она нужна в современной жизни. Есть такой этнограф и певец Сергей Николаевич Старостин — его многие знают, не только фольклористы. Он однажды сказал очень классную вещь, которую я постоянно повторяю: «Из-за того что раньше у человека была проторена дорожка, он знал, что и за чем идет, у него была схема, как нужно жить эту жизнь, он не тратил много энергии на поиск, а тратил ее на создание красоты. Сейчас у нас есть свобода и это классно, но когда слишком много свободы…»
Традиционная культура твоих предков уже заложена в твоем менталитете, и ты можешь брать отдельные инструменты и применять их в жизни. Своего рода вид психологической помощи
Недавно я слушала про эксперимент, где человеку предлагали 4 вида мороженого, а потом 12 видов. Из 12 видов человек просто отказывался выбирать. Иногда при такой свободе ты не можешь найти себя. А традиционная культура твоих предков уже заложена в твоем менталитете, и ты можешь брать отдельные инструменты и применять их в жизни. Своего рода вид психологической помощи.
Легче всего это объяснить на теме смерти. Сейчас все ее боятся и совершенно не знают, как с ней быть, потому что потерялось четкое представление, что нужно сделать, когда умирает человек. Смерть — это страшно, но если мы будем знать, как делали наши предки в конкретной традиции, допустим, в Псковской области, нам станет легче. Это не значит, что я обязана так делать, а если не сделаю, то все будет плохо. Просто мне будет легче от этого, потому что я знаю, что так делала моя бабушка.
Нина Вагайцева
Или — как закрепить дружбу? Есть такой обряд — кумление, на Троицу. Девушки, кто прям особенно дружит и хочет еще сильнее закрепить дружбу, целовались через веночек под особые песни, потом платочек кидали, потом дарили друг другу подарочки. Дружба формируется или закрепляется уже во время пения, пока вы учитесь выстраивать унисон, слаживаетесь в звуке.
Когда я переезжала из Новосибирска в Петербург, я понимала, что это важный переход. В переходный период ты даешь себе время отгоревать или тебе нужно просто отмаяться. Так, если мы возьмем невесту в свадебном обряде, она перед свадьбой как мертвая и ее везде водят подружки.
Можно помогать себе психологически и с помощью одежды. Белое платье для невесты — молодая традиция, но все-таки традиция. Тебе нужно его надеть, чтобы почувствовать этот переход в статус жены. Это такой психологический костыль.
Пояс — один из самых важных элементов одежды, разделяющий человека на верхнюю и нижнюю половины. Распоясать человека — значит лишить его культуры и сделать беззащитным
Элементы традиционного костюма, пояс или нижнюю юбку, я использую не только потому, что много смотрю на традиционный костюм, мне это красиво и хочется примерять на себе. Если взять пояс, я очень люблю, чтобы было прям туго затянуто. С мифологической точки зрения, пояс — один из самых важных элементов одежды, разделяющий человека на верхнюю и нижнюю половины. Распоясать человека — значит лишить его культуры и сделать беззащитным. Когда я туго затягиваю пояс, я сразу как-то выпрямляюсь, становлюсь собраннее. Мне сразу легче себя нести что ли. То есть я не думаю постоянно про сакральность пояса, когда надеваю свой очередной ремешок, но я знаю, что это психологически работает.
Фольклорный минимум — рекомендации от Нины
Рекомендую фильм Степана Воронежского «Родная музыка» — про тех, кто занимается традиционной культурой в наше время. Это Александр Маточкин, который сейчас возрождает традицию сказывания былин, самый известный традиционный плясун Антоша Безлуцкий, Нерехтский рожечный хор и творческое объединение «Под облаками».
Однозначно YouTube-канал «Век». Один классный парень Дмитрий Матвиенко начал красиво, качественно записывать, как люди поют. Это не всегда конкретный ансамбль, хотя такие тоже есть, а просто друзья, которые собираются и поют.
Группа ВКонтакте «Русский традиционный костюм». Там собрано очень много материалов по разным губерниям и расфасовано по альбомам, что очень удобно.
Обязательно всем нужно сходить на гуляния, которые проводятся на Патриаршем мосту два раза в год — на 9 Мая и на День города
Еще книжку В. Я. Проппа «Морфология волшебной сказки».
Самая большая тусовка фольклорного движения — именно в Москве. Обязательно всем нужно сходить на гуляния, которые проводятся на Патриаршем мосту два раза в год — на 9 Мая и на День города, в первое воскресенье сентября. Это очень стихийное мероприятие, там нет организаторов с микрофонами, просто собираются фольклористы, прохожие и танцуют, поют, знакомятся.
